Меня разбудил сильный стук в дверь, я резко открыл глаза и увидел перед собой тех двух людей, которые ранее приходили уже в эту комнату. Они были всё такими же реальными, но прикоснуться к ним я не посмел. Я всю ночь бродил по какому-то переулку, а потом ещё оказался запертым с одним из свихнувшихся гениев. Я был без сил:
— Что вам от меня нужно? — крикнул я в сторону одного из них, на что другой мне ответил:
— Говорите в эту сторону, — он указал влево и произнёс: — Мой напарник глух на одно ухо, — после этих слов он медленно обошёл своего партнёра по костюму и крикнул ему в ухо: — Он готов!
— Да он просто тряпка. Посмотри ты на него! — сказал плавно и тихо второй, однако я не стал возмущаться и просто сел в кресло.
— Будешь молчать? — переключил на себя внимание второй парень.
— Зря! — ответил первый и кинул в меня бумажку.
— А как же конверт?.. — произнёс тихо я, попутно следя за тем, куда же упадёт этот тонкий оборванный листочек.
— Конверта не будет, — с усмешкой добавил один из них. Честно говоря, их лица были очень похожи друг на друга: толстые подбородки, которые выпирали ещё дальше, чем их здоровенные носы. Лбы были закрыты шляпами. Волос не было видно.
— Сегодня твой последний день здесь!.. Пора тебе уже уходить. И ты не получишь правды! Или, если ты смел, попытайся вспомнить его смерть… Прощай!
После этих слов они твёрдой походкой удалились из комнаты, а я быстренько схватил бумажку.
Код: «R371518931164».
Я включил ноутбук, ввёл код. Загрузка. На фоне стояла какая-то картина; сюрреализм… Опять?..
— Да. Опять.
Это произнёс старый, с нелепыми усами и морщинистым лицом, Сальвадор Дали. Я подошёл к нему ближе — в этой тёмной комнате ничего не было видно.
— Подожги её!.. — произнёс он очень тихо, но голос его заполнил всё пространство этой комнатушки. Я не знал, как правильно поступить: «Это же галлюцинация?.. Значит, можно?..»
— Чем?.. — я осмотрелся: было прибрано, стояла пара шкафов, на стене висела небольшая книжная полка, на деревянном полу было что-то нарисовано.
— Вот. Возьми… — он протянул мне в руки спички, я же взял их и вновь посмотрел по сторонам:
— Что мне поджечь?..
— Начни с книг… Жги этот манифест Бретона!.. — и он указал на полку с книгами. Их было очень мало.
— Хорошо, — после этих слов я взял небольшую книжку и выдрал из неё все страницы, положив их в центр комнаты. — Поджигать?..
— Не медли! Не будь трусом! Ты уже порвал эту книжонку!
— Хорошо.
Листки с манифестом быстро разгорелись, а дым упирался в потолок, напоминающий какую-то картину мастера, больше похожую на «Мастурбатора».
— Единственное, о чём я сейчас жалею — что руки не те, — после этих слов он ехидно посмеялся, а потом посмотрел в мою сторону: я стоял и смотрел на пламя. — Что же ты, мальчик, стоишь? Присядь рядом.
Я сел.
— Гала. Похоже, я скоро приду к тебе, моя милая Гала.
Мне было жалко смотреть на него и на его трясущиеся руки, которые он постоянно вытаскивал из-под одеяла.
— Гала…
— Ты встретишься с ней?.. — произнёс я тихо, пытаясь взять за его руку — он тут же откинул в сторону мою и произнёс:
— Нет! Она умерла, и я также сгину в этой нелепой жиже из всяких недоносков! Я не могу умереть! Ты же знаешь! — в этот момент он сильно схватил меня за руку, но я стерпел; кровь выступала из-под его пальцев.
— Ты уже умер!.. — сказал я громче, а потом убрал его дрожащую руку под одеяло. Я поднялся со стула и подошёл к тлеющему пеплу, на котором исчезали последние чернильные буквы. — Это был оригинал?..
— Сожги их все!
Я свалил эти книги в кучу:
— Точно?
— Сожги их все! — крикнул он, и его рука опять выступила из-под оделяла, долбя по нему ещё сильней. Кажется, он немного развеселился. — Вернуться бы в то время…
— В свою комнатку?..
— Да, — сказал он это очень грустно, но потом взглянул на стену: там висела одна из его работ, на ней был изображён заход солнца над грядой гор в лилово-розовых и фиолетовых тонах и девушка за работой на террасе. — Лишь тогда я начал понимать, что создаю необычные вещи.
— Так ты писал в книге…
— А ты читал её?..
— Нет.
— Принеси!.. Принеси все мои книги! Они там, внизу.
Я медленно открыл дверь: было тихо. Я плавно перескочил порог и медленно начал спускаться по винтовой лестнице. Внизу слышалась тишина, которую изредка нарушал скрип деревянных дощечек, по которым я ступал. Я дошёл до какой-то комнаты; было чувство, что я иду правильно. Я открыл дверь…
Это был какой-то стенной шкаф, в котором было очень много тетрадей, порванных листков, даже книг. «И все они его?..» — подумал я.
Я всё свалил на какую-то огромную дощечку и потащил наверх. Скрип был невыносимым и, казалось, что кто-то даже проснулся. Послышался шум. Я зашёл за дверь.
— Сожги теперь и их!
Я не стал переспрашивать, и просто бросил эту кипу в огонь. Дали засмеялся, а мне почему-то стало страшновато:
— Ты похож на безумца.
— Мне позволено быть безумцем, ведь я скоро умру…
Я стал кричать на него:
— Так зачем я здесь: чтобы смотреть, как сходит с ума человек, который изменил мою жизнь? Ты думаешь, что мне легко? Сколько мне лет? Я уже запутался в этих реальностях! А кто виноват? Ты?.. Я? Твой сраный бог, в которого ты даже поверить не смеешь?! Ты стал ничтожеством! Где сейчас тот гений? Неужели он будет теперь плакаться о том, что его не принимают в рай или… Куда ты там хочешь? Вечной жизни захотел? Все мы сдохнем! А тебе и бояться нечего. Ты давно умер! — я ходил в ярости по комнате, пиная попутно эти его книжонки, а листки разлетались в разные стороны. Я уже ничего не видел, а дым… Он только мешал! — Ты мне мешаешь! Ты сдохни уже! Прекрати использовать мою жизнь, чтобы выживать здесь! Попрощайся со мной и умри достойно!
В этот самый момент Дали посмотрел на меня выпученными глазами и потянул руки. Я подошёл ближе и ударил его по лицу. Я не знаю, почему так сделал, но он упал на пол и пополз куда-то, к двери. Я стоял в середине комнаты, которая полностью была охвачена пламенем. Моя одежда резко загорелась, а спину обожгло так сильно, что я закричал от боли. Неожиданно я услышал топот, а потом дверь резко открылась.
— Что со мной? Я умираю? Пожалуйста, помогите! Пожалуйста… — слёзно кричал ребёнок семи-восьми лет. Рядом с ним сидела его двоюродная сестра и держала его за руку своей дрожащей рукою. Взрослые бегали в панике, а бабушка не могла поверить в то, что несколько минут назад случайно пролила огромный ковш с кипящей водой ему на спину.
— Мама!.. Где ты? Мама! Мама!.. Я умираю?.. Когда приедет скорая? Когда?.. Мне больно!.. Мне очень больно!..
Мамы рядом не было, однако скорая уже ехала. Спустя неделю этот мальчик со слезами ложился в ванну, которая жгла его спину, покрывшуюся огромными волдырями — за день рубаха прилипала, и приходилось её отмачивать в воде, чтобы попытаться аккуратно снять.
Эта боль больше не появлялась в моём теле никогда в жизни, а бабушку я и не обвинял; я любил её, как и свою маму. Как и свою сестру. Как и всех своих близких…
Где сейчас их лица?..
Почему они не в моей голове?..
Где они сейчас?!
Где?..
Где?..
Где???
— Вспоминай хоть что-то, придурок! Вспоминай свою жизнь! Не сначала! Вспоминай, с чего всё началась!